16+

Первомайская районная общественно-политическая газета «Призыв»

РФ / Ярославская область / Первомайский район

29 марта 2024, пт 2024.03.29 12:04:24

Главная / Статьи / Человек с непростой судьбой
16.03.2019 16:41
  • 151

Категории:

Человек с непростой судьбой

На фото: Лидия Петровна Расторгуева — женщина с непростой судьбой

Жительнице Пречистого Лидии Петровне Расторгуевой восемьдесят пять лет. Большую часть своей жизни она отработала на Первомайской земле. Профессий и должностей сменила много: была и секретарём райкома партии, и секретарём прокурора, и учителем, но всегда оставалась ответственным и исполнительным работником

ря к нам в редак-

цию пришла вологжанка Вера Павловна Пименова. Гостья района посетовала, что почему-то здесь, в Пречистом, не практикуется поздравлять учителей, ушедших на пенсию, с профессиональным праздником, юбилеем или днём рождения. Вера Павловна из местных, только уехала давно, и в школе училась в первомайской деревне Терехове. Там была у неё любимая учительница Лидия Петровна. В декабре Лидии Петровне исполнилось восемьдесят пять лет, и Вере Павловне захотелось рассказать о непростой судьбе своей учительницы всем первомайцам. Для этого она пришла к нам. «Напишите о Лидии Петровне, — попросила ученица, — она хороший человек и ответственный работник».

Я подумала, а почему бы нет? Если есть люди, которые её уважают и благодарны ей за работу, значит, рассказать о таком человеке действительно стоит.

Соседка Лидии Петровны Галина Павловна Шигаревская помогла мне организовать встречу с Лидией Расторгуевой, поскольку та, как выяснилось, не любит публичности. Тем не менее, для районной газеты она сделала исключение.

— Заходите, — поприветствовала нас Лидия Петровна, когда мы пришли к ней в квартиру. — Проходите в комнату. Сесть можно сюда. Расскажу всё, что помню.

Мы сели за стол. Первой заговорила Галина Павловна:

— Лиду я хорошо знаю. Её отец Пётр работал в милиции. В 1939 году его командировали в город Белосток (в то время — часть БССР). Когда началась Великая Отечественная война, Лидину семью и семьи других русских военнослужащих и милиционеров срочно эвакуировали. Лида столько всего пережила, у неё очень непростая судьба.

Это чистая правда. Отец и мама Лидии Петровны родом из Первомайского района. Отец выучился в Ленинграде и поступил на работу в милицию. В 1939 году Расторгуевы приехали в Белосток, где Пётр Иванович работал начальником отдела уголовного розыска. В 1941 году, когда началась Великая Отечественная война, Лиду, её мать и младшего брата Игоря эвакуировали.

— Помню, утром мама подошла ко мне и сказала: «Вставай, война началась». А я подумала: «Если война, значит, на нас напали белые, а мы, выходит, красные», —это у меня, у семилетнего ребёнка, в памяти всплыли какие-то обрывки рассказов о гражданской войне. Я посмотрела в окно и увидела: всё небо покрыто чёрными самолётами. Снова подумала: «Как нас будут убивать? Просто стрелять?». Не очень я тогда понимала, что происходит, и насколько всё серьёзно.

Отец быстро собрался и уехал куда-то. Когда он вернулся, центр города уже бомбили. Нам повезло, потому что мы жили на окраине. Спустя какое-то время за нами приехала машина, и мы в спешке засобирались. Куда? Не знаю. Уехали втроём: я, мама и младший брат Игорь. На мне — только платьице и ботинки. Ничего с собой не взяли кроме подушки для Игоря, которому тогда было всего три месяца, — вспоминает Лидия Петровна.

На машине, забитой такими же, как Расторгуевы, спешащими эвакуироваться людьми, добрались до железнодорожной станции. Вскоре вновь послышались обстрелы и начался авианалёт.

— Врассыпную народ побежал прятаться за сараи и огороды, находящиеся рядом со станцией. Выждали. Когда налёт закончился, мы увидели, что от нашей машины одни обломки остались, — глухо звучит голос Лидии Расторгуевой. Складка на лбу выдаёт сильное напряжение. Говорить о войне совсем не хочется.

У поездов, как правило, товарных, толпился народ. В основном это были женщины и дети.

— Нас не пропускали, люди лезли вперёд, была страшная давка… Нас с мамой какой-то человек в военной форме втолкнул в вагон — спасибо ему, иначе неизвестно, как сложилась бы дальше наша судьба. Первое время часто были налёты. Как только в небе покажутся самолёты, машинист останавливает поезд. Пассажиры бежали прятаться: кто в лес, кто в кусты, кто в высокую траву бросался, — лицо Лидии Петровны помрачнело. — Мама прижала меня и брата к себе крепко-крепко, чтобы нас сразу всех убило, и мы с братом одни не остались. А они всё стреляют. После обратно садились в поезд и продолжали ехать. Так было несколько раз.

— А мама твоя, Лида, ещё рассказывала, что пули, как серебро, на свету светились, — добавила Галина Павловна.

Лидия Петровна немного задумалась. После недлительного молчания сказала:

— Точно я не помню. Но, возможно, так и было.

Железная дорогая привела семью Расторгуевых в неизвестный и чужой город Сарапул.

— Когда мы подъехали к вокзалу, нам кто-то сказал, что это город Сарапул. По-моему, где-то в Удмуртии. Оттуда нас не выпускали. Мама написала письмо в Кукобой, где мой дядя работал председателем сельсовета. Он выслал нам вызов, и тогда мы смогли выехать, — объяснила моя героиня.

Приехали Лида, её мама и младший брат в деревню Захарьево. До окончания войны жили на квартире. В 1942 году получили похоронку на отца. Известие о гибели главы семейства сильно расстроило мать, на долю которой и так выпало немало испытаний.

— Всё это время ничего не знали о папе, пока однажды не пришла похоронка, в которой было написано: «Расторгуев Пётр Иванович погиб 19 апреля 1942 года под городом Смоленском. Похоронен в братской могиле». Дядя и мама всё время писали папе, но он так и не узнал, что мы живы, — печально произнесла Лидия Петровна.

Лидина мать осталась с двумя детьми на руках. Ей приходилось тянуть на себе семью, хозяйство, много работать.

Когда война закончилась, Лиде было двенадцать. Окончив школу, она поступила в ветеринарный техникум в Вологодской области. Три года работала ветеринаром, но вернулась домой, (матери тогда дали жильё в Кукобое), потому что работать в колхозах ей не нравилось. Заочно училась в пединституте, но не окончила его. Работала учителем в Терехове, где у Веры Павловны Пименовой с пятого по восьмой класс преподавала русский и литературу, а позже — секретарём в прокуратуре в Кукобое и Пречистом, секретарём у председателя райпо, секретарём в ПМК.

— Работать учителем в Терехове за двадцать километров от дома было трудно. Приходилось жить у старух на квартирах с печкой. Придешь под вечер в субботу — нужно к урокам готовиться, тетрадки проверять, а в воскресенье вечером снова добираться до работы. То на тракторе возьмут, а то и пешком. Да всё по потёмкам… — вздыхает Лидия Петровна.

Семья Лидии Петровны пережила настоящий ужас войны. Вряд ли когда-нибудь эти воспоминания исчезнут из её памяти. Но ещё тяжелее была послевоенная жизнь.

— У вас очень непростая судьба. Вы согласны со мной? Плохо жили? Трудно было? — спрашиваю я.

— Как мы жили… Мы одной травой питались, вот как мы жили! Ничего хорошего не видели. До 1947 года голодали! — гневно воскликнула та, что видела войну своими глазами.

— Все тогда так жили. Я прекрасно знаю, о чём ты говоришь, — невозмутимо сказала Галина Павловна. — Лида очень хороший человек, — обратилась подруга Лидии Петровны ко мне, — она, как вы видите, неравнодушная. В ней много человеческого, настоящего. Да, бывает она и вспылит, но всё без злобы. Надёжный человек, никогда ни на кого ничего плохого не наговорит. Вся её жизнь прошла на моих глазах. Их семья действительно плохо жила, бедно, но все выучились, получили профессию. Это достойно уважения.

Уголки губ Лидии Петровны всё время опущены. Чтобы сделать снимок для газеты, пришлось вдвоём уговаривать её улыбнуться. Да и вообще фотографироваться она не любит. Говорит, что уже «не в том возрасте». Я с этим не соглашусь, потому что, во-первых, фотографироваться можно и нужно в любом возрасте, а что касается Лидии Петровны, то она хотя и плохо ходит, а для восьмидесяти пяти лет выглядит вполне хорошо. В конце нашего разговора я поблагодарила пенсионерку и поздравила с 8 Марта. Она как-то по-детски улыбнулась. Несмотря на все пережитое, свою непростую судьбу, Лидия Петровна смогла сохранить в себе непосредственность. И тут я поняла: таких искренних людей, как она, ещё поискать. Да и работник она действительно всегда была хороший. Желаем ей здравствовать ещё как минимум лет сто.

Юлия БОЙЦОВА

Воспоминания

Был у Лиды ещё один брат. Его звали Владимиром. За десять дней до начала войны одиннадцатилетний Володя уехал в пионерский лагерь. Лидия Петровна нашла вырезку из старого номера «Ростовского вестника» и передала его мне. В статье размещены письма Владимира Расторгуева, в которых он подробно рассказывает, как выживал в годы Великой Отечественной войны в белорусском городе Слоним, где, как пишет автор статьи Р. Ермаков, Владимир был в концлагере.

«В начале июня я был в пионерском лагере, где и застала нас война. Сначала мы уходили всем лагерем на восток пешком (за исключением местных ребят), а затем отдельными группами. С родителями уже не довелось встретиться в этот период.

Когда в д. Высоцк нам сказали, что немцы дают пропуск тем, у кого уже занята территория, где они проживали, мы решили сказать, что родом из Смоленской области, ибо всюду висели объявления, которые гласили «за помощь русским расстрел», «за помощь советским расстрел». Было жутко читать.

У комендатуры в центре города Слоним была большая толпа народу. Мы протиснулись между людьми. Вдоль лестницы стояла целая цепь эсэсовцев в чёрной форме. Наверху нам сказали, чтобы мы шли на ул. Понятовского. Там нас записали под номерами в специальную книгу. Затем одели в казённую одежду и проводили в помещение, где была примерно сотня ребят в возрасте от 4 до 16-17 лет. Здание было обнесено плотным забором, за которым расположилась воинская часть.

Нас, не считаясь с возрастом, водили на работу. Под присмотром надсмотрщика мы пололи огородные культуры полей, которые покинули, спасаясь от немцев, местные жители. При этом разговаривать, вставать и ходить запрещалось. За медленную работу следовали удары резиновой дубинки.

Кормили нас плохо. Утром давали глиняную чашку «чая» — кипяток, подкрашенный несколькими чаинками, граммов 50 хлеба, две горошины драже (были такие конфеты). Ужин был такой же, днём давали в таких же плошках «суп» — кипяток, с разваренным в нём пшеном. Хлеба к «супу» не полагалось.

Мы, конечно, ослабли. Однажды, во время дождя, нас заставили полоть гряды. Один мальчишка лет девяти сжался от холода и медленно работал. Надзиратель сделал ему замечание. Но это не прибавило мальчишке сил. Тогда взрослый дядя стал его хлестать резиновой дубинкой. Мальчишка извивался, хныкал…», — я читала жуткие строчки писем.

— Володя вспоминал, что частенько детей куда-то увозили, и больше они никогда не возвращались. Тогда мой брат и ещё несколько мальчишек решили срочно бежать. Необходимо было разделиться, иначе немцы их быстро бы нашли. Володя бежал вместе с одноклассником Валентином. Им очень повезло. Поздно вечером, пробравшись через лес, добрались до селения. Там их нашли крестьяне, которые, скорее всего, были партизанами. Володю взяла к себе хуторянка Виктория Ивановна Полулях — очень добрая женщина. После войны мама ездила к ней, чтобы поблагодарить за помощь. Жил Володя в деревне Малой Своротве до самого освобождения Бреста. Его друга Валентина отправили в соседнюю деревню к родственникам.

Знакомый Володин партизан, работающий в сельском совете, помог ему сделать справку, что Володя жил на оккупированной территории, позволяющей ездить на поездах бесплатно. Благодаря этому мой брат смог добраться до нашей железнодорожной станции в деревне Бакланке. А уж оттуда шёл пешком до Захарьева, — подробно описала путь брата нахмурившаяся Лидия Петровна.

Только в конце августа 1944 года Владимир вернулся домой. Он потерял три года, но всё равно получил образование.

— Представляете, 1 сентября Володя пошёл в школу в четвёртый класс, а ему тогда было уже пятнадцать лет. Босиком, у нас ведь совсем ничего не было. Правда, учился хорошо, любил математику. Окончил десятилетку с одной четвёркой — остальные пятёрки по всем предметам стояли в аттестате! После школы поступил в молочный институт в Вологодской области и стал инженером-конструктором, — искренне гордится своим старшим братом пенсионерка. — Правда, военное детство не прошло бесследно: Володя много болел, и, не дожив и до семидесяти лет, умер.

Автор: Юлия БОЙЦОВА
корреспондент

Если Вы заметили ошибку в тексте, выделите, пожалуйста, необходимый фрагмент и нажмите Ctrl+Enter, чтобы сообщить нам. Заранее благодарны!

Добавить комментарий

Добавлять комментарии могут только зарегистрированные и авторизованные пользователи.

Вверх